Истина или справедливость?

Путь к истине тернист, но логичен. Познать логику пути означает получить ключ к
истине. Высшая справедливость в том, чтобы даже простую истину познал только ищущий.

1. Вступление
Когда-то Будда сказал людям: «Я даю вам столько истин, сколько листьев падает с деревьев
осенью». Так или иначе, но поначалу пытливый человеческий ум Будде не поверил и с энтузиазмом
занялся поиском одной единственной истины.
В процессе поиска пришла догадка: «А может быть, Будда всё-таки был прав? И истин
действительно непостижимо много? И чтобы их все найти, не хватит не только одной человеческой
жизни, но и жизни всего человечества от начала истории и до её конца? И если это так, тогда какой
смысл упираться и ловить журавля в небе?».
Вдоволь насомневавшись, человечество, в лице своих особо пытливых представителей, всё-таки
засучило рукава и бросилось в полное загадок осмысление окружающей реальности, а конечному
продукту, который стал появляться на выходе, присвоило название «Философия».
Кто там был первым философом, не столь уж важно, гораздо важнее сам поиск «истины» —
процесс, его побудительные мотивы — мотивация и те результаты, к которым этот поиск в итоге
привёл. Отмечу, что поиск «истины» в философском смысле, которым занимались философы по
призванию, шёл параллельно с таким же поиском «правды» в бытовом смысле, которым в
повседневной жизни занимались «обычные» люди (или, скажем просто — «не философы» по
основному роду деятельности).
Таким образом, можно уверенно констатировать: каждый человек хотя бы изредка занимается
философией, а, следовательно, и поиском «истины» или, как я уже отметил, поиском «правды».
Зафиксируем выявленное родство понятий «истины» — «правды» и примем это как аксиому с
поправкой на уровень исследования: высший философский или бытовой, не отказывая последнему в
способности постижения высшей мудрости. А также заметим: поиск «истины» и поиск «правды»
имеют неизбежный выход на такое, не менее важное, понятие, как «справедливость».

2. Философия русского языка, как источник истинного знания
Цепочка рассуждений проста: поиск «истины», «правды» и «справедливости» есть неразрывные
процессы, так как последние два понятия объединены общим корнем «прав», а очевидная связь между
первыми двумя уже обозначена выше. Однако здесь есть очень существенный нюанс: вышеозначенная
неразрывность имеет место быть, в узком смысле — для русскоязычных, в широком — практически
для всех славянских народов. В некоторых славянских языках, например, в сербском и болгарском,
между «истиной» и «правдой» вообще стоит знак равенства, так как есть только одно слово —
«истина». В других, напротив, есть только слово «правда». Но практически во всех славянских языках
есть слово «справедливость» с корнем «прав».
Полагаю, что некоторые слова и связи между словами были просто утеряны в процессе ответвления
и эволюционного развития языков, зато остались его производные с корнем «прав», в том числе и слово
«справедливость». В данной статье, по сути, предлагается объяснение такого явления, как «русская
философия», диктующая своё уникальное отношение к истине и справедливости на основе языковых
особенностей.
То есть, например, я досконально не знаю, в какой степени слово «правда» заимствовано
славянскими языками, но я знаю, что основой слова «справедливость» стала именно «правда», и
никак иначе. Таким образом, базой и инструментом для исследования всех философских
категорий должна быть, прежде всего, «философия языка» — философское направление,
рождённое давно, но во многом не очень признанное. Более того, рождение этого направления
связывают ещё со времён таких философов, как Платон и Аристотель, и, до сих пор, самыми
известными «философами языка» были и почему-то остаются западные мыслители, как ранние,
так и более поздние. Русская же «философия языка», окрещённая когда-то славянофильством, так
и осталась на уровне этого уничижительного стремления всё время «доказывать недоказуемое».
Между тем, причина заключается в том, что эти два направления «философии языка» (западное и
русское) есть практически не пересекающиеся области исследований, потому что у них разная
мотивация, причинно-следственная связь и точка опоры. Для немецкого философа Гегеля язык есть
порождение рассудка, продукт логического развития абсолютной идеи, то есть, по преимуществу набор
рождённых разумом человека рациональных символов, которые были придуманы и стали
использоваться самим же человеком в качестве коммуникации и инструмента познания мира.
Те же славянофилы (назовём их по привычке так), напротив, считали язык порождением не
рассудка, а духа, что изначально ставит язык на неизмеримо более важное место в формировании
человека и народа — носителя языка, в противовес западным философам, считающим язык продуктом
разума.
Налицо до сих пор неразрешимое противоречие двух направлений, зафиксировавших разные
причинно-следственные связи:
— западное: человек — язык — западная философия,
— русское: русский язык — человек — русская философия.
При этом характерно, что спор двух философских концепций «философии языка» наиболее
ожесточённо проходил в XIX веке на водоразделе между западниками и славянофилами именно
внутри самой России. К сожалению, и те, и другие до сих пор ожесточённо спорят, только вот к
«философии языка» этот спор не имеет уже никакого отношения. И если любой образованный
российский обыватель, независимо от своих предпочтений, скорее всего и безошибочно, назовёт
Аристотеля греческим, а Гегеля немецким философами, то кто такие Фортунатов или Шахматов,
вряд ли знает. Зато западников Чаадаева, Герцена, Белинского — это пожалуйста. Фортунатов,
размышляя о языке как первопричине, отмечал: «Тот, кто не привык думать об отношении языка к
мысли, замечает главным образом лишь внешнее проявление, обнаружение связи, существующей
между мышлением и языком: язык представляется средством для выражения наших мыслей»
(Фортунатов Ф.Ф. Сравнительное языковедение. Лекции, читаемые в 1897-1898 гг.
(Литографированный курс). М., 1899. с. 167.). Здесь слово «представляется» означает
поверхностный взгляд, когда явление, сокрытое плотным слоем стереотипов и привычек, имеет
строго обратный порядок: мысль без языка бесплодна. И если нет языка, нет и мысли, а есть лишь
побудительные животные инстинкты.

3. Ментальность народа — главный источник понимания истины и справедливости.
Влияние языка на формирование русской ментальности
Сделаем небольшое отступление, поясняющее на другом конкретном примере выявленную разницу,
и параллельно выдвинем гипотезу о том, что ментальность русского народа формируется прежде всего
русским языком, в котором изначально заложены коды и образы, «всасываемые с молоком матери» и,
тем самым, незаметно закрепляемые на бессознательном уровне. Возьмём, для примера, очень мощное
по своей энергетике слово «Род» и рассмотрим слова, образуемые этим корнем: род, родители,
родственники, родные, родить, народ, природа, родник, родина (малая) и Родина (большая) и т.д. Таким
образом, мы без труда увидим, что русский язык одним корнем объединяет сразу несколько
основополагающих понятий, включая внутренний и внешний миры человека:
— семью, включая самых дальних родственников и весь народ, а также всех «себе подобных»
(род, родные, родословная, народ, род человеческий);
— окружающие с детства пейзажи, включая их главный символ — русскую берёзку, и всю Землю в
целом (плодородие, порода, родник, природа как жизнь на Земле и природа как вся вселенная);
— страну, в которой родился и вырос, и любую территорию Земли (родина, Родина).
Подобной взаимосвязи не обнаруживается в остальных известных и малоизвестных языках, за
исключением славянских — родственных русскому, что является фундаментальной основой
формирования уникальных ментальных свойств русского человека, рассматривающего весь
окружающий его мир, вплоть до далёких звёзд, в качестве своего дома, который нуждается в
защите.
Попробуем упорядочить рассуждения и систематизировать наиболее характерные и очевидные
критерии, факторы и условия, могущие потенциально или фактически формировать ментальность
народа (этноса) и, как следствие, определять отношение к окружающему миру и создавать внутренние
социально-этические императивы. В приведённой ниже классификации исключены индивидуальные
особенности конкретного человека и его характер, как врождённые, так и приобретённые, и приведены
лишь «внешние» факторы и «условия среды», в которых этот человек рождается, формируется и
совершает те или иные поступки:
1. География распространения этноса, климат и природная специфика ландшафта. При всей
очевидности данного критерия, он не выдерживает критики, так как не даёт конкретного, научно
обоснованного ответа на вопрос: почему иногда, при схожести природно-климатических условий,
у народов, населяющих разные страны, разная ментальность? Тем не менее, сбрасывать со счетов
природно-климатический фактор не стоит, хотя бы по причине его недоказанности.
2. Гаплогруппы, выделенные генетическими исследованиями. Предшественницей генной теории
была расовая теория, так и не получившая завершённости и по пути своего развития часто
уходившая в расизм. Действительно, ген — специфический код, оставляющий свой след на
протяжении всех последующих поколений. Исследование генов — интересная наука, помогающая
понять происхождение тех или иных народов, их распространение и взаимовлияние на перекрёстках
истории. Тем не менее, как «Маугли», выросший в волчьей стае, будет всю жизнь способен только
рычать и не будет иметь шансов стать полноценным человеком, так и представитель любого этноса,
с младенчества оторванный от своих корней, наиболее вероятно превратится в стопроцентного
представителя своей новой родины. «Маугли», генетически являющийся человеком, неизбежно
приобретёт ментальность зверя. Человек, несущий индивидуальный генный код другого этноса,
впитает менталитет народа, в котором с младенчества будет формироваться его личность.
3. Исторические преобразования, религия, традиции, культура, господствующая идеология,
образование. Я сознательно объединил несколько областей общественного самовыражения в одном
пункте, не выделяя из них главной, так как, на мой взгляд, они несомненно взаимосвязаны, оказывают
друг на друга взаимовлияние и все вместе составляют сложный конгломерат регуляторов человеческих
отношений, формирующий поведенческие, нравственные, этические и другие аспекты этих отношений.
Остаётся вопрос: оказывают ли влияние эти сферы человеческих отношений на ментальность народа?
Безусловно, оказывают самое непосредственное влияние и практически участвуют в её формировании.
Более того, по отношению к ментальности эти сферы отношений первичны. Однако закономерно
возникает следующий вопрос: каким образом религия, традиции, культура, идеология, образование,
воспитание формируют ментальность, проникая через сознание в бессознательную область, буквально
растворяясь в человеке? Посредством чего происходит это проникновение и дальнейшее усвоение и
растворение? Ответ единственный — посредством родного языка.
4. Язык как средство общения и коммуникации в обществе. Именно родной язык, являясь первым
посредником между явлением и человеком, одновременно является главным инструментом познания
мира. От того, как устроена архитектура языка, его логические основы, зависит, кто, в конечном итоге,
получится из человека, какова будет его ментальность и коллективный менталитет всего народа —
носителя этого языка. Вопрос этот архисложный и требует отдельного научного обоснования, но в
первом приближении можно считать данную гипотезу чрезвычайно обоснованной: язык —
первопричина формирования ментальности и, следовательно, отношения к миру. Таков закон,
диктуемый русским языком.
Таким образом, сам русский язык в качестве социально-этического императива, является
«матрицей», в которой изначально «зашито» вечное родовое русское стремление к спасению мира и
понимание справедливости как истины в последней инстанции.
Сказанное вовсе не означает, что русский язык лучше других, а лишь говорит нам о его отличиях и
врождённых свойствах, проверенных всей тысячелетней историей России.

4. Заключение
Путь к спасению мира через поиск истины и справедливости диктуется русским языком. Этот
путь тернист и опасен, полон ошибок и неожиданностей, но такова уж судьба России — идти,
падать, вставать и вновь идти. Тем более, ожидать сегодня от кого-то со стороны, что этот кто-то
из известного списка мировых игроков, занятых собственными глобальными проблемами, вдруг
всё бросит и начнёт спасать мир, а заодно и Россию, вряд ли приходится.
«Пусть я не достигну ничего, пусть расчёт неверен, пусть лопну и провалюсь, всё равно — я
иду. Иду потому, что так хочу» (Ф.М.Достоевский, «Подросток»).